«Диана» Рубенса. А только ли Рубенса?

У древних греков была богиня Артемида (в римском варианте — Диана): «Диана-Артемида — всегда юная богиня охоты, плодородия, женского целомудрия, покровительница всего живого на Земле, дающая счастье в браке и помощь при родах.

Её прислужницами были 60 океанид и 20 нимф. Получила в подарок от Пана 12 псов. Охотясь на зайцев, радуется виду заячьей крови. Артемида — вечная дева. Её нимфы также дают обет безбрачия, а та, которая нарушает его, — строго карается". Она всегда считалась образцом женственности. Ее рисовали, лепили, вырубали из мрамора во все времена — идеал красоты на давал покоя художникам и скульпторам.

И Рубенс не остался в стороне: «Диана отправляется на охоту», «Диана, нимфы и фавны», «Диана возвращается с охоты»… Прекрасные лица, прекрасные тела! Где-то обнаженные совсем, где-то прикрытые. Ну, кто откажется от такого зрелища? Разве что какой-нибудь фанатичный монах! А если эти шедевры собраны вместе — это же просто праздник!

Из жизнеописания Дианы не очень понятно, чем она занималась. Получается так, что у нее было два вида занятий: отдых и охота. Для отдыха у нее, видимо, было только одно место, которое описано у Овидия Назона. Это была пещера из туфа с ручьем, в котором текла прозрачная вода, и водоемом, окаймленным свежей травой. Вокруг — сосновый лес и кипарисы. Вот в этом ручье «богиня лесов, утомясь от охоты, обычно девичье тело свое обливала текучею влагой».

Нимфы ухаживают за богиней: кто-то забирает у нее лук и стрелы, кто-то принимает ее одежду, кто-то приводит в порядок ее волосы. Редкие минуты покоя от досадных (а может быть, и не совсем досадных) фавнов!

Все ли нимфы имеют собственные имена, установить трудно. Для этого надо тщательно перечитать все древние источники, желательно — в оригинале. А в «Википедии» всего около десятка имен. Есть ли у нимф какие-то атрибуты, которые позволили бы отличить их одну от другой? Опять-таки, в «Википедии» есть прямое указание только на одну. Если вы увидите в руках нимфы лук, то знайте, что вы видите Кирену, она — лучница, «убийца львов».

Но вот и фавны появились — и началась суета. Они пытаются утащить нимф куда-то, кто-то схватился за копье — но до крови дело не дойдет, все кончится мирно (по крайней мере, в мифах ничего нет о жертвах этой борьбы).

Еще полотно — почти идиллия: кто-то на земле, а кто-то уже в гостях у фавнов на деревьях. Слева сидит пара: он то ли делает ей массаж, то ли заплетает косу. А что наверху творится — темный лес!

После отдыха Диана отправляется на охоту. На картине — и псы, которых она получила в подарок от Пана, и копье, и нимфы. И, конечно, фавны, наглые и приставучие! Им нет дела до того, что вокруг них есть еще кто-то. Вот он схватил нимфу, да так, что бедная не знает, куда деваться! Уже и ногу тянет, козлоногий!

Ее подружка смотрит на эту сцену с нескрываемым любопытством. И хочет показать происходящее третьей, пытаясь развернуть ее лицом к этой паре. А та, третья, — во всеоружии, уж она-то постоит за себя: у нее серп. Скорее всего, это — предупреждение не в меру активным фавнам. Да и выражение лица у нее говорит: «Попробуй, сунься!» (Похоже, что эта нимфа написана с сестры жены художника — с Сусанны Фоурмент, и серп — символ ее неприступности. )

Диана возвращается с охоты. Перед ней — фавн с грудой фруктов в подоле натянутой на пояс шкуры, возле ног — собаки, сзади — три нимфы. Одна из них — с луком (Кирена, «убийца львов»), та, что на переднем плане, несет колчан Дианы, а на копье — заяц, подвешенный связанными ногами.

Диана и нимфы устали, лица невыразительные совершенно. Непонятно, зачем фавн показывает Диане свой фруктовый набор: может быть, приглашает на вакханалию? И фавн сзади с корзиной фруктов на голове — протягивает что-то нимфе. (Тоже куда-то зовет? Нимфа, похоже, отнекивается. Может быть, жалуется на головную боль?) Возле ног фавна — пухленькие малыши. Слева — вроде как крестьянин и крестьянка. Что они делают в этом волшебном мире — непонятно.

А вот другая Диана возвращается с охоты (обе картины датированы 1615 годом). На заднем плане — почти без перемен: фавн с корзиной фруктов протягивает нимфе гроздь винограда. Нимфа смотрит на него с какой-то подозрительностью. Слева вместо крестьянина и крестьянки — мужеподобное существо: не то фавн, не то человек. Справа от Дианы — нимфа, на копье которой висит заяц, ее лицо обращено к зрителю.

Центр картины — сама Диана. Диана несет битую птицу. Как несет? В подоле. Почему вдруг в подоле, можно было и в корзине… Нет, художник предпочел такое решение, хотя оно кажется совершенно нелогичным. Уж если пошли на охоту — должны были вернуться с добычей. Ведь охотиться пошла не крестьянка, а богиня! Коль скоро должна была быть добыча — у богини как бы достаточно ума запастись корзинкой. А Рубенс поднял ей подол. И только для того, чтобы показать ее мощные ноги! (Правильно, между прочим, сделал, ноги достойны внимания!)

Куда смотрит богиня, почему она потупила свой взор (или направила вниз, если точнее)? Дело в том, что стоящий перед ней фавн, как и в предыдущей картине, держит фрукты. Но в этом варианте, на этом полотне он поднял подол повыше. Вот и получилось, что взгляд Дианы направлен вовсе не на фрукты!

А что произошло с Дианой? Когда шла на охоту — была стройной богиней. А здесь? Пышная матрона! И вовсе не похоже, что она — девственница. Вот это заставляет задуматься: а почему вдруг? Как получилось такое превращение? Что заставило художника из молодой, цветущей девушки сделать чуть ли не матрону — мать многочисленного семейства?

Можно предположить, что был заказ на какой-то сюжет, скажем, «Диана-охотница». Рубенс начал писать его с молодой натурщицы. А потом с ней (с натурщицей) что-то приключилось, а сроки поджимали. И пришлось ее заменить на ту, что оказалась рядом.

Но причина может быть и другой. Вот выдержка из письма Питера Пауля Рубенса одному из своих посредников: «Антверпен, 13 сентября 1621 года. Эта картина будет исполнена мной собственноручно, без малейшей примеси чужой работы, что я обещаю Вам честным словом порядочного человека. Мне очень неприятно, что это дело причиняет некоторое неудовольствие господину Карлтону, но он ни единожды не дал ясно понять, когда я настоятельно просил его объяснить, должна ли эта вещь быть настоящим подлинником или может быть только тронута моей рукой…»

Таким образом, одна из версий: Диана написана не Рубенсом. Более того, очень похоже, что и композиция была сделана другой рукой (если не вся, то в какой-то части). Его ученик Якоб Иорданс (1593−1678) написал полотно «Аллегория изобилия», которое датировано 1622 годом, спустя 7 лет после «Дианы». И если поставить рядом головы женщин, то напрашивается предположение, что Диана — творение Йорданса. Видимо, выстроил композицию и написал картину Йорданс, а Рубенс только поправил.

Диана отдыхает, идет на охоту, возвращается с охоты… Это — на полотнах. А в залах музеев зрелищем божественной красоты наслаждаются зрители.